Я понял, кого я хочу в идеале. Я хочу человека, который бы очень любил Пратчетта и меня xDDDDD Ну, и, желательно, чтобы мы могли встречаться открыто. Было бы круто

Вооот. А я доперечитал Посох и Шляпу. Боже, какой восхитительный треш. Всё-таки в поздних книгах не найдёшь уже откровенной нелогичности ради нелогичности, во всяком случае, не так много её. И гораздо меньше вещей направлены чисто на посмешить читателя х)))))))))) Господи, как-то я от Креозота в этой книге никогда не торчал, оно внезапно было Наверное, потому что вдруг в памяти всплыл образ габена xDDDDDDDDD

Но вообще Ринсвинд - это любовь. Любовь-любовь. Особенно в этой книге. Это настолько... мой герой)))) Самый настоящий, противоречивый, трусливый, с теплящимися где-то там совестью и здравым смыслом, а ещё - огромным желанием выжить и нереальной верой в то, что шляпа - это важно, потому что, даже если ты не умеешь колдовать - ты волшебник, потому что ты... волшебник)) А волшебник должен быть в шляпе. Вообще в нескольких книгах Пратчетта отстаивается идея "будь тем, кто ты есть", но тут она очень круто показана. Главное, если вдуматься, понимаешь, что она показана на всех персонажах и тут нехилое такое подводное течение под юмором и сюжетом.

А вот, если сравнивать с тем, что идёт после... последней книги о Ринсвинде. То тут даже в цикле о Липвиге не так много откровенно на поржать. А уж цикл Стражи просто становится всё серьёзнее. Что "Монстрячий взвод", что "Бац" - довольно философские книги-притчи. Нет такой потрясной яркости, как в том же "Посох и Шляпа")) Господи, Ринсвинд, Ринсвииииииииииииииииииинд

Вообще, согласитесь, редкий случай, если не брать Пратчетта: читать вполне такое разрушительное и трагичное описание последней битвы героя со злом\добром и ржать в голос два разворота

А ещё мне всё это страшно напомнило мир мф в период Войны Орденов х))))))))))))) Особенно из-за создающих миры всесильных чудесников, которые могут расшатать магическое равновесие Диска. И магические войны.
Вот на что это было похоже. Примерно. Местность выглядела так, как звучит пианино после того, как его уронили в колодец. На вкус она была желтой, а на ощупь – как громкий крик. От нее неприятно пахло полным затмением луны. А возле башни все становилось по-настоящему странным.