Автор: Moist von LipwigБета: Каэро РинНазвание: Мех
Фэндом: Плоский Мир Терри Пратчетта
Пейринг: Витинари/Липвиг
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: попытка к юмору обернулась почти психологическим романсом пратчетт)
Размер: драббл или миди
Предупреждение: жуткий ООС у Липвига, постепенно уменьшающийся текст
автор-разгильдяй))И всё-таки Витинари, простите меня, граммарнаци))погладь море))- Вообще-то я не закончил свой завтрак! Это безобразие, вы не смеете! - Чудаккули распирало от ярости, с его злобно трясущейся бороды на мраморные плиты Продолговатого кабинета испуганно осыпалась курица.
Голем отпустил руку волшебника и с гулким грохотом вышел. Аркканцлер сверлил глазами тёмную фигуру за столом. Патриций спокойно читал доносы. Неравномерно тикали часы. Наконец, он заметил волшебника. Впрочем, это произошло быстрее, чем обычно.
- А, аркканцлер. Как любезно с вашей стороны было зайти. Вы ничего не хотите мне сказать?
Чудаккули начал багроветь.
- Я хочу сказать!!! Городская власть не имеет права вмешиваться...
- Простите, кажется, у меня что-то со слухом, - голосом лорда Витинари можно было заморозить небольшую страну. Патриций внимательно посмотрел на волшебника и поднял бровь. Но это было не главное изменение его внешности.
На подоконнике кабинета почтмейстера сидел голубь и таращил круглые глаза на огромную очередь у входа. Очередь была похожа на вкусного червяка. Только она была такой огромной, как тот червяк, который на днях выпрыгнул из Анка и хотел съесть голубиного дядю. Но дядя раньше жил на крыше Незримого Университета, поэтому он назвал червяка "хамом-переростком" и улетел. Размышляя о таких повседневных делах, голубь задремал. Но тут из кабинета раздался громкий смех и голубь в полном душевном расстройстве полетел искать говорящего дядю, чтобы сказать хулиганам всё, что он о них думает.
- Прости, Стэнли, но твой художетственный талант я совершенно недооценивал!!!
- Мистер Липвиг! - Нескладный юноша в майке "спроси меня о марках" был в совершенном смятении.
Мойст посмотрел на него и ещё раз прыснул со смеху, но пытался сохранять представительный вид. Перевёл взгляд и стал сосредоточенно смотреть на то, как мистер Тиддлс, презирая все законы гравитации, пытается пересечь комнату по стене.
- Удивительный у нас кот, да, Стэнли? - Так, а теперь надо принять сочувствующий и немного суровый вид и спокойно посмотреть на лист этих марок, а потом на своего маркмейстера. Совершенно спокойно, а то так и чайником от него получить можно...
- Мистер Липвиг!! Это не я! Это кто-то из големов!
Так, спокойно. Спокойно. Улыбка "непонимающая" и ничего больше. Может, "покровительственная".
- У големов нет чувства юмора, насколько я знаю. И они не станут делать такое с документами, они священно относятся к словам. И к картинкам тоже. Стэнли, я верю, что ты не виноват. Я даже могу... - улыбка Мойста немного вышла за пределы "покровительственной"- представить, как Глэддис это делает, освещая печатный станок големьими глазами. Проблема в том, что теперь делать нам. Выйти мне к ним, что ли?
Конечно, очередь, подумал Мойст. Неудивительно. Ведь повсюду ещё утром прошёл слух, что появилась новая партия бракованных марок с профилем патриция. Надо бежать из города, кстати.
- А карета не появлялась?
- Мистер Липвиг, нет, сэр, кареты не было. И они просили передать, сэр, чтобы вы ни в коем случае не торопились, - Стэнли дико улыбнулся и попытался подмигнуть, помогая себе всем телом. Мистер Тиддлс с глухим стуком старался пройти сквозь шкаф.
Патриций сидел за столом и спокойно рассматривал лист с марками. Марки были стандартные - профиль правителя двуединого города и меточка с ценой. Но была на них ещё одна деталь. Кто-то пририсовал профилю пару чёрных заячьих ушей, поднимающихся из идеально гладких чёрных волос. И всё бы ничего, если бы на днях "юный коллега, волшебниковская кровь, но, патриций, он же того, прога-рама-ист, все они такие" Думминг Тупс не приходил на почтамт совершенствовать печатный станок.
Мойст сидел в приёмной Продолговатого кабинета, нервно постукивал пальцами по своим коленям в золотых брюках и судорожно придумывал оправдания. В первую очередь, если уж неизвестно, кто разнёс скандальную новость по всему городу, надо хоть убедить Витинари, что это был не он. Тем более, надо убедить его, что он-то ни за что не стал бы пририсовывать уши. "А что, это был бы хороший рекламный ход... Нетнетнет, надо гнать такие мысли из головы. Никто не может понять, о чём я думаю, кроме Шпильки и этого...". Не успел Мойст придумать достойный эпитет, как рядом появился Драмкнотт в сером костюме с бантом на шее и блокнотом в руке. "Почему бы на почте не продавать блокноты, это было бы..."
- Милорд ждёт вас, мистер Липвиг.
Атмосферу Продолговатого Кабинета мог бы назвать веселенькой и расслабляющей разве что человек, проведший добрую половину жизни в склепе. Мойст такого опыта не имел, поэтому всегда нервничал. В золотом костюме, да и даже в нормальной одежде [которая была тем не менее довольно яркой, чтобы его узнавал его же персонал] Мойст чувствовал себя неуютно в огромном чёрно-белом помещении с редкими цветными пятнами вроде стола тёмного дерева или базальтовой доски для игры в Бум. В прохладном воздухе стояла ощутимая тишина, а в тишине тикали часы. Видимо, тот, кто их создавал, имел своё представление о ритме [а ещё о голосах в своей голове и разумных фруктах]. Часы тикали неравномерно, что нервировало ещё больше. Хотелось убежать, убежать как можно дальше и никогда не возвращаться. Мойст пробовал. Всё равно возвращаешься. Либо на руках у голема, либо со стражником... Либо самостоятельно. Что-то было в этом неуютном ощущении такое, что заставляло сердце биться быстрее, отчего хотелось прийти снова. Мойст любил рисковать. Нахождение рядом со Шпилькой было воплощением риска. И рядом с Витинари - тоже.
Но всяким острым ощущениям должен быть предел. Мойст понял это, когда увидел патриция, невозмутимо сидящего за столом и просматривающего газету. Шелковистые чёрные уши чуть-чуть шевельнулись. Лорд Витинари поднял взгляд холодных синих глаз, положил газету и изогнул бровь.
- Добрый день, мистер Липвиг. Я вижу, вы снова весь сияете.
"Нельзя было так часто находиться в мастерской, где Дженкинс рисует банкноты. Он небось постоянно такое видит".
- Да, спасибо, сэр, мистер Грош чем-то натёр золотой костюм.
"Никогда больше не дам Грошу свою одежду. Алхимик проклятый".
-Я вижу, на Почтамте дела идут успешно.
"Может, в обморок упасть" Мойст был в ужасе. Он, конечно, не особо уважал богов, но это был не самый лучший момент для мести - насылать такие видения в этом кабинете.
- Да, сэр, мы запустили в продажу... - Мойст очень надеялся, что что-то случится. Или наваждение исчезнет, или патриций перебьёт его, или потолок обвалится. Но ничего не происходило, а Витинари внимательно молчал, приподняв бровь. И одно ухо. Длинное изящное чёрное ухо, - серию новых марок...
Витинари ответил молчанием. На кончиках ушей был мягкий пышный мех. Он издевательски подрагивал. Липвиг перевёл взгляд на стол и понял, что улыбается. Сделать с этим что-то было сложно.
- Я имею в виду марки с видом на Гильдию Алхимиков. Они даже с запахом дымка.
- Очевидно, это за ними в Почтамт такая очередь.
На лице патриция не дрогнул ни один мускул. Тонкие бледные пальцы не шевелились. Но чёрные заячьи ушки радостно махнули Липвигу. Почтмейстер вновь проклял химические опыты Гроша и мучительно пытался придумать что-то умное. Ему уже было не смешно, ему было страшно за свой рассудок. По сути, без этого рассудка он бы до сих пор разводил собак на папиной ферме. Собак с такой мягкой, шелковистой шерстью... Которых он так любил гладить в детстве... Смертельно опасных чудовищных животных, пушистых таких. "Так, надо срочно разобраться, а то я свихнусь".
- Милорд, а с вами всё в порядке?..
Витинари выразительно поднял ухо. Тикали часы. Липвиг искренне хотел на виселицу.
- Ах, вы про это, - патриций наконец-то провёл рукой по своим ушам (у Мойста уже началась бы ломка, не сделай этого кто-то из них),- Вам это ничего не напоминает?
- Поверьте, я тут ни при чём!!! Это...
- Это была шутка, если я не ошибаюсь, мистер Липвиг?
- Сэр, поверьте, я могу всё объяснить! Это всё волшебники!!
- Проблема не в этом, - Витинари взял в руки газету. На первой полосе была надпись "У Пачтамта паявилис УШИ! Как завязаны патриций и заец?!!!"
- О боги...
- Помолитесь, мистер Липвиг, самое время.
- Конечно, если у моего ангела появились заячьи уши! - Мойст поперхнулся и проклял момент, когда хотел на виселицу.
- Я рад, что вы помните про ангелов, Мистер Липвиг. Или мне стоит сказать Альберт Спенглер?
Витинари встал из-за стола и скользя чёрным одеянием по холодному полу, подошёл к окну. Шторы были задёрнуты. Витинари повернулся к Мойсту. С ушами он стал ещё выше. Худой высокий черный заяц с длинными ушами.
Мойст почувствовал, что что-то неправильно в этом мире. Он посмотрел на дрогнувшие уши, потом в бесстрастные синие глаза и понял всё. Если уши останутся, то это будет конец. Карьеры Витинари, а вместе с ней - и жизни одного мошенника, который помогал городу работать.
- Почему-то в газете нет вашей фотографии.
- Потому что я не виноват! Сэр, поверьте мне...
- Вам не кажется, что ваши две коронные фразы это "поверьте мне" и "я могу всё объяснить"? Кажется, вам стоит сменить репертуар. Или хотя бы последовательность этих фраз.
- Сэр, я исправлю...
- Замечательно. Это всё, что я хотел услышать. Удачного дня.
Липвиг моргнул и вспомнил всю свою прошлую жизнь. И то, что может ждать его после того, как он выйдет отсюда. Прошлое было лживым и глупым, а будущее - таким же, только гораздо более коротким и... обрывающимся. Терять было нечего.
- Милорд, я понимаю, что на Почтамте лежит проклятие, на Банке лежит проклятие, на мне самом лежит... тоже много всякой дряни. Но мне очень хочется...
- Я вас совершенно не задерживаю, мистер Липвиг.
- Я могу вам помочь.
Витинари сделал выразительную паузу и подошёл к окну. Мошенник на государственной службе встал рядом.
- Что вы видите, мистер Липвиг?
- ...шторы, милорд
- Но за ними - город, который работает. И без определённых людей он работать не будет.
- Спасибо
- Я имел в виду не вас.
"Как все его терпят?!" Липвига охватила ненависть и восхищение, он не удержался и погладил чёрное заячье ухо патриция. Оно было нежным и прохладным, мех скользнул под пальцами. Витинари вздрогнул и повернул голову. Мойст ожидал увидеть удивление на лице патриция, гнев и прочее. А ещё он ожидал увидеть собственную жизнь, промелькнувшую перед глазами.
- На вас... сидел паучок, милорд. Извините.
Взгляд синих глаз внимательно изучил виноватое лицо Мойста. Тут Витинари улыбнулся уголками губ. И приблизился к золотистому парню. Липвига сводило с ума оставшееся ощущение от прикосновения гладкого меха, он немного отстранился, чтобы не сделать ещё какую-то глупость и уже засиял дежурной улыбкой "раз-всё-хорошо-то-мне-пора".
- Как вы сказали, мистер Липвиг? А больше там нет? Мало ли, что это за уши.
Мойст понял, что это предложение потрогать их ещё раз. Мойст сглотнул и протянул руку. И вторую. И точными пальцами, которые сотни раз аккуратно прочерчивали линии на поддельных документах, вырезали брилинты из стекла и восхитительно имитировали чужой почерк, он стал перебирать нежный чёрный мех на длинных ушах, немного притянув голову к себе. Витинари стоял с бесстрастным лицом, впрочем, чуть прикрыл глаза. Видимо, уши всё-таки что-то чувствовали. Мойст ощущал всей кожей бегающий под руками нежный мех и высокое худощавое тело самого опасного человека рядом с собой. Если ещё чуть-чуть притянуть... пригладить уши к себе, то можно будет посмотреть в глаза Витинари. Да, просто посмотреть в глаза. Мойст ощутил спокойное дыхание. Даже оно было прохладным. Липвиг закрыл глаза, сделал ещё одно нежное движение руками и со вкусом поцеловал эти сухие губы.
С полным ощущением, что всё это был сон, Мойст открыл глаза и отпрянул от патриция. Губы горели, как и онемевшие от наслаждения пальцы. Мойст отчаянно улыбнулся, легко поклонился и выбежал из кабинета.
Витинари спокойно вернулся к столу, откинулся на спинку стула и, сложив руки домиком, улыбнулся. Важно знать психологию людей. Человек, который регулярно ворует карандаши у грозного правителя, взламывает собственный кабинет и успешно работает в проклятых местах, не может не любить опасность. Да и самому воплощению опасности он тоже почти нравился. Он был полезен. Для города.
диалоги-эпилоги- Сахарисса, я не знал, что у вас такой широкий круг информаторов. Я, конечно, не видист, но голуби - давние враги Почтамата. Они то и дело пытаются нам нагадить.
- Мистер Липвиг...
- С г на конце, пожалуйста. А почему голубь не прилетел поговорить со мной лично? Он был бы совершенно незаменим для доставки посланий: бесцельные альбатросы не могут спрашивать дорогу.
- Солнце-человек! Чёрный заяц!
- Ааа, так вы про чёрного зайца!
- Есть чёрный заяц?
- Да, видите ли, в религии одного из наших сотрудников принято проводить день чёрного зайца раз в две тысячи лет, поэтому у нас такой имеется.
- Я вам не верю. Тут дело нечисто.
- Ну, конечно, голубь посидел. Я могу представить вам доказательства через полчаса. Видите ли, чёрного зайца в тёмной комнате...
-Мистер Липвиг, о чём вы говорили, сэр? У кого из сотрудников? Вот в былые времена на почтамте не было чёрных зайцев, зато кошки, какие у нас были кошки, ведьмы завидовали...
- Заместитель Почтмейстера Грош, принесите чёрной краски, картон, мех и мистера Тиддлса!
- О, сэр, я понял вас, как умно, сэр. Хотите я принесу мышьячной настойки? Или позвать волшебников?
- Волшебники!! Так, нет, есть идея получше, пошли к печатному станку. И позовите мистера Дженкинса, который рисует эскизы для банкнот!
совсем короткий эпилогОулсвик Дженкинс рисовал много странных вещей. А видел он ещё хуже. Поэтому к просьбе нарисовать главного банкира с чёрным зайцем на руках он отнёсся совершенно спокойно. Дело было сделано за десять минут. Рисунок был пропущен через аппарат, а Липвиг с зайцем на руках вышел к толпе.
Потом Дженкинс нарисовал патриция. Просто патриция. Ну, это было легче.
Говорящему голубю предложили работу в почтамте.
Печатный станок отправился в тайные подвалы патриция и о нём забыли точно так же, как о движущихся картинках и роковой музыке. Да и кто о нём знал-то.
А Липвига не повесили. На этот раз.
@темы:
слэш,
творчество,
пратчетт,
липвиг