Удивительно, как во мне отозвались все эти лекции Зенкина про мистический, живой образ, который может быть разрушен материальным воплощением. Сегодня дописывала самую, наверное, нежную и милую мне сцену эпилога и столкнулась с удивительным чувством: пока текст был гибкий, и я представляла картины, то так, то эдак, персонажи могли в разные моменты и улыбнуться, и повернуться, сделать то или другое движение, он был объёмнее для меня. Пока выбор не сделан, всё возможно, как говорят в моём любимом фильме. Мне кажется, это связано с тем, что моё воображение активно работало, соединяясь с миром повествования, и я пыталась описать, то, что вижу. И в момент этой пластичности описания соединение воображения, образа и слова самое сильное. Тут даже сравнить не с чем, я сперва подумала про обводку радуги на оконном стекле или что-то такое, но это немного не то. Но как только ты подбираешь точную форму, конечный, гладко звучащий вариант, ты произносишь заклинание. Ты запечатываешь историю таким образом. Теперь она может повторяться, её можно перечитывать, она существует, это дар и проклятье, потому что она уже неизменна. Почему-то после многих перечитываний, перепроверок, ты смотришь больше на форму, чем на то невообразимое, к которому прикасался в момент создания. Строчки, которые менялись и переделывались столько раз, долго и эмоционально, взгляд проскальзывает за секунды. Тебе требуется некоторое усилие, чтобы снова поверить в них, возможно, время, чтобы отойти от гладкости формы и увидеть за ней величественное в своём хаосе содержание.
Поэтому я так люблю отзывы. Я так люблю реакцию людей, которая позволяет мне увидеть то, что прячется после десятка перечитываний и исправлений - настоящее и живое, сохранённое в словах навсегда. Оказывается, что оно там. И каждый, видящий ту сторону, то, что за словами, впервые, своим взглядом поддерживает жизнь вселенной.